Не отпускай меня, чудо-трава.
Памятник самому себе
4Только спустя полтора месяца с момента назначения Узумаки на пограничный пост до ее коллег-ровесников дошло, что что-то не так. Все, конечно, заняты – война сильно проредила ряды конохских шиноби, всем есть, чем заняться, но все равно полтора месяца, по мнению Цунадэ, срок больно долгий.
Первыми пришли с вопросом «А куда делась Наруто» Недзи и Хината. Кузены, благодаря пережитым передрягам, забыли как страшный сон все раздоры, а уж в вопросе Узумаки так и вовсе были поразительно единодушны. Потом очухались Сакура с Ино, когда в больнице число народу зашкаливать перестало. Потом Инузука и Абураме, потом еще...
- Назначена на северный пост, - отвечала им всем Пятая и со скрытым ехидством наблюдала, как в головах героического юного поколения со скрипом вырисовывалась карта Страны Огня и как у всех по-своему происходил процесс осознания. Неожиданно спокойно к этому отнеслась Хината.
- Наруто-тян мне говорила, - вздохнула она. – Объясняла. Ей там и правда хорошо.
Брат ее столь спокоен не был. Цунадэ его понимала: сложно оставаться спокойным, когда девушку, в которую ты влюблен, назначают на другой конец страны на постоянное место жительства по ее собственной воле, да еще с реликтовым ублюдком под боком. Недзи был готов простить ей все, но понять это все-таки было выше его сил, и в штабе еще долго гуляли байки о спецдзёнине, распидорасившем окно в кабинете Хокаге и потом собственноручно его заделывавшем. Пятая, посмотрев на это, оказалась вынуждена согласиться с Узумаки: никакая гениальность не спасла Недзи от неумения работать молотком, шуруповертом и мастерком.
5Наруто расцвела. Кто бы мог подумать, что яркая, шумная, общительная девчонка может неделями сидеть за книгами в отшельническом доме на границе страны и получать от этого удовольствие. А общаться только с Учихой, Хвостатым Зверем и жабами. А главное, никому бы в голову даже не пришло, что Узумаки легко скинет с себя рыже-черно-белый костюм и облачится в платья и кимоно. Это ни разу не отменило известного всем бойкого и веселого характера, и в целом смотрелось еще более сюрреалистично. Цунадэ, впрочем, прочитав отчет, заявила:
- Ну вот в ней и материнские черты проснулись. А то ж все в отца да в отца...
Узумаки Кушина, Кровавая Хабанэро, в свое время удивляла неподготовленных умением легко переходить от манер благовоспитанной леди к поведению подворотенного сорванца. Наруто до манер благовоспитанной леди было еще, как до луны раком, но носить кимоно как нечто, само собой разумеющееся, она научилась быстро. На, собственно, вопрос, а откуда она их вообще взяла, Наруто замялась и объяснила:
- Узушио. Пусть там и не осталось никого, вещи-то сохранились. Что-то перекупила, что-то просто забрала, а Мадара потом подлатал, где швы разошлись.
Дальше – больше. Прошло лето, прошла зима, опять зазвенела весна. Наруто менялась, а в какую сторону – никто сказать не мог. Вроде бы, все такая же, веселая, смешливая, но в то же время – взрослая. Причем как-то по-особенному. Все они были солдатами, они убивали и были готовы сами умереть, на всех война оставила след, но почему-то казалось, что уж Узумаки это не должно коснуться. Уж она-то все пинки получила еще в детстве, когда вся деревня люто ненавидела джинчурики.
Наруто менялась. Отрастали всегда бывшие растрепанными волосы, повисли в ушах тончайшей работы серьги, зазвенели на тонких запястьях и щиколотках браслеты, в голос проникли непривычные ноты. Узумаки все больше становилась дочерью своего клана: изящной и смертоносной. А ведь раньше изяществом в их компании отличались только Хьюги. Теперь же Наруто, появлявшаяся в Конохе строго раз в месяц для доклада, шла по улицам как королева, и узнавали ее не все и не с первого раза. Как-то ее позвали потренироваться вместе, вспомнить старые деньки, и она не отказала, но Сакура могла поклясться, что с такой легкостью от ее атак никто не уходил. Наруто смеялась, молниеносно уходя с линии атаки, крутила кульбиты в воздухе, уворачиваясь от Тен-Тен, сверкала невозможно-синими глазами, прячась за Хинатой от Недзи, но ни разу и никому не удалось коснуться ее даже пущенным оружием. Даже учитывая, что среди зеленой листвы ее белая с огненно-рыжей росписью одежда выделялась не хуже мишеней. Когда все умаялись и напрыгались, она осталась почти такой же свежей, как до начала тренировки, а когда она, хлопнув в ладоши, свалила на траву все то оружие, которое народ не смог найти, у всех окончательно отпали челюсти.
- Это клановые примочки, - улыбнулась она. – Техника запечатывания Узумаки, очень полезная в быту вещь.
- Покажи, - отмер Шикамару.
- Не вопрос, - подмигнула Наруто, сложила несколько печатей и хлопнула его по плечу. Гений клана Нара вопросительно вскинул бровь... и сообразил, что бронежилета на нем нет.
- Говорю же, очень полезная в быту вещь, - Узумаки хихикнула. И протянула Шикамару его жилет. – А при должной тренировке не только в быту, – жилет опять исчез в никуда, только теперь она даже печатей не складывала. И помахала чистыми ладонями. – Классно, правда? Держи, в общем, - в протянутой руке снова появилась многострадальная жилетка. – И как насчет пойти чего-нибудь съесть? Мне как раз зарплату дали.
6Среди всей деревни самой близкой подругой Наруто, пожалуй, была Хината. Именно ей и выпала честь узнать из первых рук, какие на самом деле отношения между Мадарой и Наруто, а не довольствоваться домыслами и слухами.
- У него мягкие волосы, - задумчиво сказала Узумаки, развалившись на голове Четвертого Хокаге. – И он действительно мурчит, как кошка.
Хината мягко улыбнулась. Киба мурчать не умел, но ласку любил не хуже своей собаки.
- И, знаешь, у него на удивление почти нет шрамов. За сто с чем-то лет, прикинь! – Наруто по-детски удивленно всплеснула руками, вызвав у Хинаты смешок.
- У тебя их тоже нет, - заметила она.
- Это все Кураме спасибо, - отмахнулась Наруто. – До сих пор лечит чисто на автомате, хотя потом ворчит, как старый дед...
Они помолчали, глядя на взошедшее над лесом солнце. Внизу просыпалась деревня, сменялись на воротах караульные посты, ходили по улицам гражданские, носилась малышня вокруг Академии, но на монументе Хокаге не было никого, кроме них двоих.
- Он нежный, - Узумаки не щурилась, смотря на свет. – И заботливый. А еще любит молоко с мелиссой.
- Ты любишь его? – в словах Хинаты было больше утверждения, чем вопроса. Она закрыла глаза, подставив утреннему свету безмятежное лицо, и, казалось, вдыхала его, а не воздух.
Наруто пожала плечами, не отводя взгляда от солнца.
- Люблю, наверное. Не знаю. Но с кем-то еще себя представить не могу, - она фыркнула. – Ой, Лис так рычал, так матерился, когда узнал, что я с ним сплю... По-моему, там даже санскрит мелькал!
- С твоих слов кажется, что Девятихвостый у вас роль ревнивого папочки играет, - Хината рассмеялась. – Хияши-сама на нас с Кибой реагировал похоже сперва, потом привык. Не матерился только.
- Ага, а вся остальная эта демонская братия – роль обеспокоенных старших братьев, - расхохоталась Наруто. – Еле удалось их убедить, что ничего мне не грозит. А вообще, кто еще может таким похвастаться: за семью – Хвостатые Звери, муж – Учиха Мадара... Помнишь ту песню?
- Какую? Которую Дзирая-сама по молодости сочинил? А то!
И над утренней Конохой понеслись на два сильных женских голоса:
- Мама-а – анархия, папа-а – стакан портвейна! Мама-а – анархия, папа-а – стакан портвейна!